В прошлом номере мы рассказывали нашим читателям о строительстве Первого каменного бастиона в столице Поморья (№ 21 от 7 августа). Сегодня речь пойдет о знаменитом сражении в устье Северной Двины 25 июня (6 июля) 1701 года, в ходе которого был разгромлен авангард рвавшейся к Архангельску шведской эскадры.

Под видом торговых судов
Сильная вражеская эскадра из семи кораблей под командованием капитана Карла Леве показалась близ устья Двины вечером 24 июня. Шведы шли разбойничьим образом, под видом торговых судов, под английскими и голландскими флагами. Накануне у беломорского острова Сосновца они захватили поморскую лодью, в плен попал служка Николо-Корельского монастыря Иван Ермолаевич Седунов по прозвищу Ряб (Рябов).
Около острова Мудьюг на борт шведского флагманского фрегата «Варберг» поднялись для таможенного досмотра начальник стражи капитан Николай Тихонович Крыков, толмач Дмитрий Борисов (по разным источникам – Дмитрий Горожанин, Дмитрий Борисович Попов) и несколько стрельцов. Они были схвачены и подвергнуты допросу.
Шведы требовали от Крыкова и Седунова-Рябова провести их по фарватеру Северной Двины, а от толмача – точных сведений о крепости. Дмитрий Борисов рассказал, что стены крепости не превышают в высоту половины человеческого роста, пушки еще не установлены, а гарнизон и работные люди вряд ли способны оказать серьезное сопротивление. Он же обнадежил шведов относительно «свойств входа в устье реки». Все это была дезинформация, которую русский пленник намеренно сообщал врагам. В то же время Крыков и Рябов отказались стать к штурвалу, заявляя, что фарватера не знают.
Тогда Леве решил выслать вперед отряд из трех судов с малой осадкой, чтобы взять крепость и найти там лоцманов. На их борт была переведена усиленная штурмовая команда; взяты были также Иван Седунов-Рябов и Дмитрий Борисов – очевидно, их все же надеялись склонить к предательству. И вновь шведы действовали по-разбойничьи, подняв французский и гамбургский флаги…

Неравный бой
25 июня во второй половине дня отряд был у стен крепости. К шведам приблизилась на карбасе досмотровая партия во главе с офицером Григорием Животовским. Шведский лейтенант Шешерна, переодетый в дюнкеркского шкипера, любезно пригласил русских подняться на борт, говоря, что они мирные купцы и нуждаются в лоцмане. Тут солдат, находившийся на носу карбаса, заглянул в пушечное окно шведского корабля и заметил притаившихся, лежавших ничком на палубе бойцов. Он подал тайный знак Животовскому, офицер приказал немедленно выгребать обратно к крепости. Поняв, что их обман разоблачен, шведы открыли огонь из ружей и пушек; русские ответили меткими выстрелами. Животовский был ранен, а солдат Леонтий Огжеев поразил насмерть лейтенанта Шешерну из мушкета (русский источник сообщает, что Огжеев «неприятельского капитана убил до смерти»).
Наклонив карбас к неприятелю высоким бортом для защиты от выстрелов, команда Животовского уходила от неравного боя… Непрошеные гости подняли на этот раз уже свои флаги и устремились в погоню – и в то же время к крепости. Шведы руководствовались сведениями о реке, которые получили от пленных… Неожиданно два вражеских корабля один за другим сели на мель; третий остался на плаву, но не сумел оказать помощь терпящим бедствие. Это и предопределило исход сражения.

Поражение шведов
Лишенные хода шнява и галиот оказались в зоне прицельного огня крепостной батареи и береговых орудий, шведские же пушки, расположенные в основном по бортам кораблей, были бесполезными; противник мог отвечать только из носовых орудий малых калибров. Добравшийся до крепости Животовский, несмотря на ранение, руководил огнем Большой батареи. Стойкость и мужество во время артиллерийской дуэли проявили командиры защитников крепости – Сильвестр Иевлев и инженер Резен. Царский стольник сказал работным людям, что трусов и беглецов будут колоть копьями, и приказал заколоть его самого, если он вдруг дрогнет.
Озлобленные шведы, убедившись, что пленники завлекли их в западню, застрелили Дмитрия Борисова. Седунов-Рябов, в которого также стреляли, упал, притворившись убитым, а затем сумел выбраться с корабля и благополучно доплыл-добрел до берега, доставив на него и тело толмача.
После тринадцатичасового боя, увидев в молочной зыби белой ночи, что русские готовятся идти на абордаж, шведы стремительно снялись с разбитых шнявы и галиота, на шлюпках перебрались на уцелевший корабль и на нем возвратились к эскадре. Несколько дней они грабили и разоряли прибрежные поморские варницы и крестьянские дворы, а затем убрались восвояси. Захваченные шведами во время рейда солдаты и моряки уцелели: их высадили на безлюдных мелях, и они добрались к своим. Капитан Крыков, как более ценный пленник, был увезен в Швецию; из плена он выбрался только спустя девять лет.
Попытка захвата Архангельска потерпела сокрушительную неудачу. Больше таких экспедиций противник не предпринимал. Победа в небольшом по масштабу, но ожесточенном сражении на водах вдохновила и архангелогородцев, и царя. Петр Великий писал своему сподвижнику Федору Апраксину: «Ныне учинилося у города Архангельскова зело чюдесно… где чего не чаяли, Бог дал».


ДОСЛОВНО
Пушка-фальконет – одно из орудий шведского корабля, захваченного во время Новодвинского сражения. Три трофейные шведские пушки Петр I подарил архиепископу Холмогорскому и Важскому Афанасию – за вклад в организацию обороны Архангельска от шведского нападения 25 июня 1701 года. После смерти архиепископа пушки продолжали храниться в архиерейских покоях. А после постройки Свято-Троицкого кафедрального собора в Архангельске были перенесены в него для всеобщего обозрения. После ликвидации кафедрального собора в 1929 году переданы в Архангельский краеведческий музей.

Фото: archivogram.to
«Подвиг кормщика Ивана Рябова при обороне Новодвинской крепости от нападения шведов в 1701г.». Художник – Канеев М.А. 1954 г.